‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз и его сын ‘Абд-аль-Малик

Разве не знаешь ты, что в каждом народе есть выдающийся человек… и что выдающийся представитель бану Умайя — ‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз, и что в Судный день он один будет воскрешён как отдельная община.

Мухаммад ибн ‘Али ибн аль-Хусейн

Не успел благородный последователь сподвижников и повелитель верующих ‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз отряхнуть с рук землю с могилы своего предшественника Сулеймана ибн ‘Абд-аль-Малика, как почувствовал, что земля под ним задрожала.

Он спросил:

— Что это?

Ему ответили:

— Это повозки халифа, о повелитель верующих. Они приготовлены для тебя, чтобы ты ездил в них.

‘Умар взглянул на них краем глаза и сказал подрагивающим, усталым голосом:

— На что они мне? Уберите их отсюда, да благословит вас Аллах, и подведите сюда мою мулицу. Мне достаточно её.

Но едва ‘Умар успел сесть на свою мулицу, как прибыл начальник городской стражи, чтобы идти перед ним. Его сопровождали стражники, выстроившиеся рядами справа и слева от него. В руках они держали сверкавшие на солнце копья.

‘Умар посмотрел на них и сказал:

— Вы мне не нужны. Я всего лишь один из мусульман, и выхожу так же, как они, и возвращаюсь так же, как они.

Затем он дошёл до мечети. Люди сопровождали его. Он зашёл в мечеть, и людям было объявлено:

— Общая молитва! Общая молитва!

Люди со всех сторон потянулись в сторону мечети. Когда люди собрались, ‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз обратился к ним с речью. Он восхвалил Аллаха и призвал благословение на Его Пророка, после чего сказал:

— О люди! На мою долю выпало это испытание притом, что сам я понятия не имел о том, что меня ждёт, и вовсе не стремился к этому, и не совет мусульман принял это решение. Я освобождаю вас от присяги, которую вы принесли мне. Выбирайте же для себя халифа, который вас устраивает.

Но люди в один голос закричали:

— Мы выбрали тебя, о повелитель верующих! И мы довольны тобой. Распоряжайся же нашими делами с благом и благодатью.

Когда голоса стихли, а сердца успокоились, ‘Умар снова восхвалил Аллаха и призвал благословение на Мухаммада — Его раба и Посланника.

После этого он принялся побуждать людей к богобоязненности, внушать им равнодушие к миру этому и стремление к миру вечному. Он напомнил им о смерти такими словами, от которых смягчились даже чёрствые сердца и слёзы потекли даже из глаз грешников. Слова эти исходили из сердца говорящего и оседали в сердцах слушателей.

Затем он возвысил свой усталый голос так, чтобы его услышали все присутствующие, и сказал:

— О люди! Обязательно подчиняться тому, кто покорен Аллаху, а тому, кто ослушивается Аллаха, никто не обязан подчиняться. О люди! Подчиняйтесь мне до тех пор, пока я буду покорен Аллаху в отношении вас, а если я ослушаюсь Его, то вы не обязаны подчиняться мне.

Затем он спустился с минбара, направился к своему дому и скрылся в своей комнате.

Ему хотелось немного отдохнуть после всех этих нелёгких событий, связанных с кончиной прежнего халифа.

* * *

Но стоило ‘Умару ибн ‘Абд-аль-‘Азизу прилечь, как к нему подошёл его сын ‘Абд-аль-Малик, которому было тогда около семнадцати лет, и сказал:

— Что ты собираешься делать, о повелитель верующих?

Он ответил:

— Сынок, я хочу вздремнуть немного. Я совершенно обессилен.

Сын сказал:

— Ты собираешься спать до того, как восстановишь справедливость и исправишь притеснение, допущенное в отношении людей, о повелитель верующих?

Он сказал:

— Сын мой, я не спал всю ночь из-за твоего дяди Сулеймана. Когда наступит время полуденной молитвы, я помолюсь с людьми и восстановлю справедливость с позволения Всевышнего Аллаха.

Сын сказал:

— О повелитель верующих! А кто гарантирует, что ты доживёшь до полуденной молитвы?

Эти слова возбудили в ‘Умаре решимость. Сон его улетучился. В его усталое тело вернулась сила. Он сказал:

— Подойди сюда, сынок.

‘Абд-аль-Малик подошёл к отцу и тот обнял его и поцеловал в лоб, после чего сказал:

— Хвала Аллаху за то, что Он вывел из крестца моего того, кто помогает мне блюсти религию.

Затем он поднялся и велел объявить людям:

— Пусть притеснённые придут и подадут свою жалобу!

* * *

Кто же такой этот ‘Абд-аль-Малик? Что это за юноша, о котором люди говорили, что это он ввёл отца в поклонение и повёл его дорогой равнодушия к мирским благам?

Давайте расскажем историю этого праведного юноши с самого начала.

* * *

У ‘Умара ибн ‘Абд-аль-‘Азиза было пятнадцать детей. Из них три дочери. Все они были богобоязненными и праведными, но ‘Абд-аль-Малик превзошёл в этом своих братьев и сестёр и выделялся среди них, как яркая звезда на небосклоне.

Он был весьма благовоспитанным и умным юношей. Несмотря на молодые годы, у него был ум зрелого мужчины.

С младых ногтей он был приучен к покорности Всевышнему Аллаху. В нём было больше характерных черт семейства аль-Хаттаба, чем в ком бы то ни было. Он был очень похож на ‘Абдаллаха ибн ‘Умара, особенно в своей богобоязненности, боязни ослушания и стремлении приблизиться к Нему посредством покорности Ему.

* * *

Его двоюродный брат ‘Асым рассказывал: «Как-то раз я приехал к моему двоюродному брату ‘Абд-аль-Малику, когда тот был ещё холостым. Мы совершили молитву-‘иша, после чего каждый из нас отправился в свою постель. ‘Абд-аль-Малик погасил лампу, и мы заснули. Посреди ночи я проснулся и увидел, что ‘Абд-аль-Малик стоит в темноте, читая слова Всевышнего “Знаешь ли ты, что если Мы позволим им пользоваться благами многие годы, * после чего к ним явится то, что им было обещано, * то всё, чем им было позволено пользоваться, не принесёт им никакой пользы?” (26:205–207). Меня испугало то, как он повторяет эти аяты и плачет при этом. Он сдерживал свой голос, но это был плач, разрывающий сердца…

Дочитав аяты до конца, он читал их снова. В конце концов я подумал, что этот плач убьёт его. Подумав об этом, я сказал: “Нет божества кроме Аллаха, и хвала Аллаху”, как обычно говорит только что проснувшийся. Я сделал это для того, чтобы прервать его плач. Услышав мой голос, он замолчал, и больше я не слышал от него даже шёпота…»

* * *

Праведный юноша учился у величайших учёных того времени, что позволило ему наслаждаться Книгой Аллаха и стать выдающимся знатоком хадисов Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха). Он приобрёл понимание религии. И несмотря на юный возраст, не уступал многим старейшим факихам Шама, жившим в его время.

Рассказывают, что однажды ‘Умар ибн ‘Абд-аль-‘Азиз собрал чтецов и факихов Шама и сказал:

— Я позвал вас для того, чтобы посоветоваться с вами относительно того несправедливо взятого имущества, которое теперь подвластно моей семье. Как вы думаете, что с ним делать?

Они сказали:

— О повелитель верующих, это ведь случилось не в период твоего правления, и грех за эти несправедливости запишется тем, кто совершил их.

Но ‘Умара их ответ не удовлетворил.

Тогда один из присутствующих, который не разделял это мнение, посмотрел на него и сказал:

— О повелитель верующих, пошли к ‘Абд-аль-Малику, ибо у него не меньше знания, понимания религии и благоразумия, чем у тех, кого ты пригласил.

Когда ‘Абд-аль-Малик зашёл к нему, ‘Умар спросил:

— Что ты думаешь об этом имуществе, которое наши родственники несправедливо отняли у людей? Пришли владельцы этого имущества и требуют вернуть его, и мы знаем, что это действительно их имущество.

‘Абд-аль-Малик сказал:

— Я считаю, что ты должен вернуть его владельцам, раз уж тебе известно о положении этого имущества. А если ты не сделаешь этого, то станешь соучастником тех, кто отобрал это имущество у владельцев.

‘Умар улыбнулся и вздохнул с облегчением. Его тревога улетучилась.

* * *

Праведный юноша предпочёл жить у границ, на которые могли напасть враги. Он поселился в одном из приграничных городов, решив не оставаться в Шаме.

Он отправился туда, оставив позади Дамаск с его зелёными садами, прохладной тенью и семью реками.

Его отец знал о праведности и богобоязненности ‘Абд-аль-Малика, но несмотря на это боялся, что он поддастся наущениям шайтана или юношеским порывам. И он старался знать о сыне всё, что только можно было знать.

‘Умар никогда не забывал о нём и не проявлял невнимания по отношению к нему.

* * *

Маймун ибн Махран, визирь ‘Умара ибн ‘Абд-аль-‘Азиза, его судья и советник, рассказывает: «Как-то раз я зашёл к ‘Умару ибн ‘Абд-аль-‘Азизу и обнаружил, что он пишет письмо сыну. В этом письме ‘Умар наставлял его и давал ему советы, просвещал его и предупреждал, предостерегал и сообщал благую весть… В этом письме, помимо прочего, было написано следующее: “И далее… Поистине, ты более всех достоин того, чтобы внимать мне и усваивать слова мои. Поистине Аллах, хвала Ему, облагодетельствовал нас в делах как мелких, так и значительных. Помни же, сынок, о милости Аллаха к тебе и твоим родителям. Остерегайся высокомерия и гордыни, ибо они из деяний шайтана. Он для верующих явный враг. И знай, что я посылаю тебе это письмо вовсе не потому, что мне сообщили о тебе что-то дурное, — мне известно о тебе только хорошее. Однако мне сказали, что есть в тебе немного самолюбования. И если бы это дошло до ненавистного мне, ты увидел бы от меня то, что тебе не понравилось бы”. Затем ‘Умар повернулся ко мне и сказал: “Поистине, сын мой, ‘Абд-аль-Малик, приукрашен в глазах моих, и я виню себя за это. Я боюсь, что моя любовь к нему одолела моё знание о нём, и я, подобно многим отцам, слеп, не замечая пороков своих детей. Поезжай к нему, посмотри, увидишь ли что-нибудь похожее на высокомерие и гордыню. Он ещё совсем молод, и я опасаюсь, что шайтан может сбить его с верного пути”. И я отправился к ‘Абд-аль-Малику. Прибыв к нему, я попросил разрешения войти и зашёл к нему. Это был юноша в самом расцвете, благовидный и очень скромный. Он сидел на набитой подстилке, покрытой шерстяным покрывалом. Он радушно поприветствовал меня и сказал: “Я слышал, как отец упоминал о достоинствах, тебе присущих, и надеюсь, что Аллах принесёт людям пользу через тебя”.

Я спросил: “Как ты поживаешь?” Он ответил: “Все хорошо, по милости Всевышнего Аллаха. Вот только я боюсь, как бы меня не обольстило хорошее мнение отца обо мне. Я не настолько хорош, как думает мой отец. И поистине, я боюсь, что его любовь ко мне одолела его знание обо мне — это будет бедой для него”. Меня удивило сходство их слов. И я спросил: “Скажи мне, на что ты живёшь?” Он ответил: “На доход, который приносит земля, купленная мною у того, кто унаследовал от своего отца. Я купил её на деньги, в отношении которых не было никаких подозрений и сомнений. Благодаря этому я не нуждаюсь в деньгах мусульман”. Я спросил: “Чем ты питаешься?” Он ответил: “День — мясо, день — чечевица с растительным маслом, день — уксус с растительным маслом. Этого достаточно”. Я спросил: “Ты чувствуешь в себе самолюбование?” Он ответил: “Я ощущал нечто подобное. Но когда отец дал мне наставления, раскрыв предо мною истинную сущность души моей и показав мне, как она на самом деле ничтожна, и преуменьшив её значимость в моих глазах, Аллах принёс мне пользу через эти наставления. И да воздаст Аллах отцу моему благом”. Я посидел у него немного, беседуя с ним и получая удовольствие от его речей. И никогда не случалось мне видеть юношу с таким прекрасным лицом, совершенным умом и столь благовоспитанного, несмотря на юный возраст и неопытность. В конце дня пришёл слуга и сказал: “Мы закончили”. Он молчал. Я спросил: “Что именно они закончили?” Он ответил: “Он говорит о бане”. Я спросил: “А что баня?” Он ответил: “Они очистили её для меня от людей”. Я сказал: “Ты произвёл на меня весьма благое впечатление, пока я не услышал это”. Он испугался и пробормотал: “Аллаху принадлежим мы и к Нему возвращаемся… А что в этом такого, о дядя, да помилует тебя Аллах?” Я сказал: “Разве эта баня принадлежит тебе?” Он ответил: “Нет”. Я сказал: “Что же побуждает тебя выгонять оттуда людей? Ты как будто желаешь таким образом возвыситься над ними и превознести себя. К тому же ты наносишь ущерб владельцу бани, уменьшая его дневной доход, и заставляешь уходить ни с чем того, кто пришёл помыться”. Он сказал: “Владельцу бани я возмещаю ущерб и отдаю ему то, что он теряет из-за меня”. Я сказал: “Это расточительство, к которому примешивается высокомерие… Что мешает тебе ходить в баню вместе со всеми, ведь ты такой же человек, как и они?” Он ответил: “Мне мешают делать это простые люди, которые входят в баню без изара, и мне не хочется видеть их срамные места, и мне не хочется принуждать их надевать изар, чтобы они не подумали, что я пользуюсь властью, от которой я прошу Аллаха избавить нас хотя бы так, чтобы не осталось ничего против нас и ничего в нашу пользу. Дай же мне наставление, да помилует тебя Аллах, которое принесёт мне пользу, и укажи мне выход из этого положения”. Я сказал: “Подожди, пока люди выйдут из бани вечером и вернутся в свои дома. А потом иди туда сам”. Он сказал: “Хорошо, так я теперь и буду поступать. С этого дня я больше никогда не буду ходить в баню днём. Если бы не холода в этих местах, я бы вообще туда не ходил”. Он опустил голову и задумался ненадолго, а потом поднял голову и сказал мне: “Я заклинаю тебя не говорить об этом моему отцу, ибо поистине, я не желаю, чтобы он был недоволен мною, потому что я могу покинуть этот мир раньше, чем его недовольство вновь сменится довольством”. В этот момент мне захотелось испытать его ум, и я сказал ему: “Если повелитель верующих спросит меня, видел ли я в тебе что-нибудь, нуждающееся в исправлении, ты желаешь, чтобы я солгал ему?!” Он сказал: “Нет, упаси Аллах! Просто скажи ему: мол, я видел в его поведении нечто неподобающее, но я увещевал его и указал ему на неправильность его поведения и он сразу же исправился. Мой отец не станет спрашивать тебя о подробностях, если только ты сам не расскажешь ему, потому что Всевышний Аллах уберёг его от того, чтобы доискиваться до сокрытого”. Я никогда не видел отца и сына, подобных им, да помилует Аллах их обоих».

* * *

Да будет доволен Аллах пятым праведным халифом ‘Умаром ибн ‘Абд-аль-‘Азизом и да сделает Он его довольным! И да наполнит он благом его могилу и могилу его любимого сына ‘Абд-аль-Малика. Мир им в день их присоединения к небесному обществу, и мир им в тот день, когда они будут воскрешены вместе с лучшими и благочестивыми!